Сидели как-то раньше А и Б.
Сидели не в тюрьме, а на трубе.
Теперь у них не самый лучший вид.
Теперь та и другая – инвалид.
Не буквы, а какой-то гепатит.
А на трубе уселся паразит.
Торгует газом, трогать не велит
Нигде и ничего мне и тебе.
Сплошные трубы, просто трубный яд.
И трупный ад, и нет пути назад.
И реки-зеки в камерах сидят.
Сидят, хотя текут. Не надо слов.
Не надо слов, не надо берегов.
Не надо ничего. И будь здоров.
И будь здоров и не гляди с тоской.
А реки протекают под Москвой.
Под рельсами, под грязной мостовой.
Под сказочной кремлевскою стеной.
Под радостной столичною толпой.
И под автомобильный сучий вой.
Такой вот со святыми упокой.
Когда-нибудь, а может, никогда
Из подземелий вырвется беда,
Сметая все, как раньше дембеля, -
Высотки, тюрьмы, свиту, короля,
Гуляя без руля и от рубля
И бешенством Россию веселя.
И рухнут стены старого Кремля,
И рухнут стены кладбища-Кремля,
И рухнут стены, и придет вода.
Продолжение следует