Акт 1.
Геркулес: Я герой.
Геракл: А, по-моему, ты гавно, столбы и каша.
Геркулес: А ты вообще не Геракл, а Херакл. От слова Херасков.
Геракл: А что? Даже приятно. Михаил Матвеевич тот еще ебаришка, говорят был. Или будет? Не важно. Важно, что ебака почище многих. Как там у него в «Освобожденной Москве»?
Когда со всех сторон реками льется кровь,
Пойдет ли в ум кому, пойдет ли в ум любовь?
О! если дружеством твоим ласкаться смею,
Князь! тайну важную на сердце я имею,
Веди меня, веди ко брату моему,
Спокойство общее несу в душе к нему;
И если подлинно любима я тобою,
Пойдем к Пожарскому…
Ну, дальше, блядь, признаться, в пизду, не помню ни хуя. Но, слышь, ты, каша, каково, а? Пойдем к Пожарскому? Ужо они ему, рыло ты начистят, наверное, по ебальничку…
Геркулес: Я не каша. Каша теперь запрещена в виду санкций и антисанкций. Греческое правительство обиделось на Олимп и Вселенную и запретило ввоз еды. Особенно, каши «Геркулес». Сожгут меня, где-нибудь у острова Крит… (плачет)
Геракл (запальчиво): Крит – наш.
И Кипр – наш (лезет в драку).
Геркулес (убегая, из-за колонны): А ты вообще не Геракл, а – креакл. Пятая колонна.
Геракл (старательно шепелявя губами, про себя считает колонны): Раз, два, три, четыре… (за пятой, естественно, прячется дурачок Геркулес)… А вот и ты, дурилка картонная.
Целуются, обнимаются, спорят о судьбах греческого народа второй, третий и четвертый акты.
Акт 5.
Геркулес: Как там у Михаила Хераскова?
Мятеж есть язва царств, а вольность в царстве яд!
Препроводи меня, препроводи во град.
Пожарский учинил сию в груди мне рану,
Не мсти ему.
Геракл: Я мстить ему слезами стану…
Продолжение следует