Была и не красива и стара.
Не ласкова была она к еврею,
Браня его с утра и до утра.
Бывало, тот лежит с похмелья грустный.
И шепчет: Пенелопа, Пенело…
А тут Гекуба: гендер ты не русский.
И пидарас, и пидор, да и чмо.
На корабле любили Одиссея.
И в жопу каждый день его ебли.
И лишь Гекуба бегала, косея,
И проклинала греков корабли.
Все моряки, все греки, все ахейцы
Ребята – хоть крести и хоть куда.
И лишь Гекуба выла: вы – еврейцы.
Такая, братцы, старая пизда.
Такое неутешное, блядь, горе.
И моряки устроили скандал:
Давай-ка ее бросим прямо в море.
А то ты нас на бабу променял.
Куда-то из-за острова на стрежень
Поплыли одиссеевы челны.
Гекуба проклинала их, как прежде.
И злобно ухмылялась из волны.