Весь день расстреливал людей.
Устал, как бешеная лошадь:
То комиссар, то иудей.
То партизан, в дымину пьяный.
А то случайный кто-нибудь.
Но день прошел… С душевной раной
Домой прокладывает путь.
Его ждет ветхая избенка.
Старушка слабенькая в ней.
Ее несчастного котенка
Он не убил в один из дней.
Он тоже любит мирозданье,
Но что поделаешь – приказ.
И трибунал за ослушанье.
А так-то он один из нас.
Дни, словно птицы, улетают.
Как чайки белые парят.
Его евреи не ругают
И комиссары не корят.
Врагом убиты мама с папой.
Но оборвав простую нить,
Народ братается с гестапо.
Ведь в гетто тоже можно жить.
Я аналогий не лелею.
И ни к чему вас не зову.
Я просто город свой жалею,
В котором все еще живу.
