Мешала чай в своем стакане.
Крошила булку немудреную.
Была одна и голодна.
По сторонам глядела редко.
И как-то зябко. Торопливо.
Хотя куда там ей спешить?
Хотя какая там старушка.
Мне было лет, наверно, семь.
А может, восемь или девять.
А ей, ну, скажем, пятьдесят.
А то и сорок. Я не знаю.
Она высокая, худая.
Была какая-то смешная.
Но как-то жалостно смешная.
Худая, жалкая, смешная.
Не знаю сам и почему.
Ведь ничего-то в ней смешного.
Вот чай, наверное, смешной.
Старушка ела в кафетерии.
И я тогда чуть не заплакал.
И очень часто, вспоминая,
Ее все время вспоминая.
Хотелось плакать. Потому
Я и заладил, что – смешная.
Вот и сейчас.