В. Маяковский - ебанько.
Змеюки хуже подколодной
Мария Шкапская и Ко.
О. Мандельштам - джигит гугнивый.
Б.Пастернак - ебло в огне.
Лишь у Цветаевой пугливой
Всегда гандоны на окне.
Маршак - певец различных гадов,
Украл у Бунина пальто.
Очаровательный Асадов
Глядит на злобную Барто.
Н. Гумилев блюет проворно.
Певец Вертинский морщит нос.
И только Саша, только Черный
Почти совсем единоросс.
Идет походкой доброй бляди
На Ходасевича Парнок.
И Адамович мести ради
У Блока девку уволок.
Веселый Клюев под лезгинку
Плюет на веру и народ.
И ошарашенную Зинку
У Мережковского ебет.
Бранят Кирсанова флудилкой,
А Северянина попом.
Лежит Ахматова с бутылкой
Под медным всадником с конем.
...
здесь надо бы еще куплетов 10-15
....
Емелин - «гнида на погроме»,
Есенин - пейсы красит хной.
Нет никого в России, кроме,
Тебя, мой милый и родной.
Примечание. А всему виной строки про «гниду на погроме» (не помню чьи, у Вс. Ем. их и прочел, хотел возразить, но не посмел - вдруг автор данных строк имеет Указание Сверху, так что оставил как есть, внутренне трепеща), они меня вдохновили на финал, но когда, написав вчерне начало, задумался над рифмой к слову, нет, не скажу, к какому слову, понял, что про совр. русск. поэзию, лучше пока не писать, а если и писать, то не выкладывать. Конец примечания.
Еще одно примечание. Там, где про Б. Пастернака, сначала было - в «чалме», а гандоны, соответственно, «на уме», но решил, что тут есть некоторая фривольность и не рискнул. Конец еще одного примечания.
И последнее примечание. Все персонажи - выдуманные, даже Есенин, хотя прототипом ему послужил ныне здравствующий Иван П. Есенин, бард, философ, колумнист. Конец и последнего примечания.
Самое последнее примечание. На самом деле, у меня еще полно примечаний, но, может, хватит уже примечаний? Конец самого последнего примечания.